Воронежский Анархист

АНАРХИЗМ КАК ПАРАДОКС
В наше время невозможно быть анархистом, т.е. Чисто индивидуально, глубоко прочувствовано реагировать на мир, который не только отказывается признавать человека таким, каков он есть, но и подвергает всех нас психическому и физическому давлению, сводящему на нет все человеческое в нас самих, разрушающему условия нашего земного существования.
Поскольку анархизм, в его сегодняшнем виде, как политическое направление, не имеет целостной социальной теории, он подвергается массированному идеологическому давлению, так что само понятие «анархизм» является предметом всевозможных сплетен. Не становится лучше и оттого, что многие, называющие себя анархистами, не только не дают отпор грязным сплетням, но, напротив, сами не прочь сцепиться с кем-то и наивно принимают за чистую монету все извращенные представления об анархизме мещан и грязных писак.
Две отличительные черты характеризуют современное анархистское движение: преклонение перед политическим насилием и преданность частному предпринимательству в любой сфере жизни. Нетрудно заметить, что обе эти черты находятся в острейшем противоречии с самой сутью анархизма, а именно, с уважением к личности и стремлением к внешней и внутренней свободе и независимости. Само собой ясно, что политическое насилие и презрение к личности - это иезуитство. И каждый, кто долгие годы серьезно стремился к самопознанию, приходит к выводу, что вопрос о личной свободе тесно смыкается с вопросом о свободе воли и свободе мысли. Подобно тому, как люди, в большинстве своем, считают анархизм идеологией чистого насилия - терроризмом убийствами, бросанием бомб, многие склоняются к мысли, что анархисты беспредельно ненавидят всех и каждого и способны бросить лошадиный навоз в датскую королеву или покончить с собой, глядя на фотографию Харальда и Сони.
Учитывая все это, человек может стать анархистом на свой страх и риск, стремясь лишь к проявлению своего «я». Но если человек идет в своем политическом развитии дальше, если он хочет каких-то социальных перемен, он не может сделаться анархистом, поскольку само это название выглядит провокационным и вызывает у большинства решительное осуждение.
Но многие из нас чувствуют, что быть человеком, значит быть анархистом! Через кредо анархистов - имеющее в своей основе понятие личной свободы - мы утверждаем и отстаиваем человеческое в нас самих, противопоставляем человека современной общественной машине, самому Молоху, пожирателю людей, независимо от того, называет ли он себя коммунистом или капиталистом.
Анархизм - это утверждение человека!
Будучи утверждением индивидуального, этического, анархизм имеет ценность и в наши дни. В качестве анархо - индивидуализма, анархизм отражает высокую ступень развития человеческой жизни и мышления.
Анархо - индивидуализм, представителями которого были Макс Штирнер, Джон Генри Маккей и Йенс Бьёрнебу, совпадает в основных пунктах с этическим индивидуализмом, представленным в «Философии свободы»/1894/ Рудольфа Штайнера, и может быть вкратце выражен так: Люди не могут больше повиноваться внешним законам и признавать над собой власть внешних, чуждых им авторитетов /государства, церкви, традиций/,но должны посредством моральной интуиции выработать в себе моральные устои. Мораль людей должна вытекать из прямого, личного отношения каждого к сложившимся нормам морали, благодаря внутренней свободе людей, а не быть опосредованной внешними традициями и законами.
Но это еще не все.
Нам нужен ключ к пониманию не только сути человека, но и сути общества. Анархизм восемнадцатого столетия не мог дать это, не будучи в состояние понять движущие силы истории и общества. Отличаясь глубоким, интуитивным уважением к личности, он пытался также, что было в духе времени, объяснить социальные процессы, но не был в состоянии сделать это своими силами. Поэтому анархизм и был принесен в жертву марксистской теории, согласно которой базисом жизни являются фабрики, а сутью истории - классовая борьба, властителем же человеческих душ - производственные отношения. Марксизм обладал тем, чего не было у анархизма: ясной социальной теорией, блистательным _истолкованием человеческой жизни на Земле.
Анархизм противоречиво сочетал в себе чисто марксистский материализм и собственно анархистскую основу, согласно которой вся общественная жизнь, вся политическая борьба есть лишь средство достижения высшей цели: свободного развития на Земле человеческой личности. Ведь марксизм понимает дело совершенно противоположно: личность является средством, а политический рай - целью. Именно по этой причине тысячи концлагерей и миллионы невинных людей, ставших жертвами, рассматривались в качестве незначительной платы за конечный результат - бесклассовое общество.
Индивидуалистская основа анархизма по своей сути спиритуалистична, иными словами, она подразумевает признание духовного главенствующим в человеке: его бессмертное «Я». Разумеется, уважение к личности может проистекать и из абстрактного гуманизма, но оно будет преходящим, поскольку абстрактный гуманизм не дает четкого объяснения того, почему личность заслуживает уважения.
Мы дошли уже до того, что не убиваем своих соседей не из-за уважения к их личности, к их бессмертному «Я», а просто по причине неприятных последствий, к которым ведет любое убийство. В этом плане только марксисты последовательны до конца: они не хватают за горло соседа не из-за уважения к нему или из-за боязни последующего наказания, а только потому, что в сферу их политических интересов пока не входит препровождение соседа на тот свет. Как только Партия издаст указ о политической необходимости убийств, марксисты немедленно выйдут на улицу с ручными пулеметами. И лишь единицы, самые непоследовательные, не будут участвовать в актах насилия - в силу страха, в силу привычки... Если спросить их, почему они не убивают своих супругов, своего начальника или кого-нибудь еще, они не ответят: «Потому что это запрещено, поскольку ни у кого больше нет уважения к законам, а есть лишь страх за последствия, связанные с нарушением закона. Что же они ответят? Они ответят: «Так не поступают!» Все дело в том, чтобы так поступало большинство, тогда не будет причин не делать то же самое. Действительное уважение к личности возможно лишь в силу интуитивного предчувствия того, что в каждом индивидууме живет нечто святое, духовное. И это уважение формируется не сразу, а лишь тогда, когда предчувствие станет осмысленным знанием.
Анархисты девятнадцатого века, особенно жившие в изгнании русские - Михаил Бакунин, Александр Герцен, Петр Кропоткин и Эмма Гольдман - несли в себе этот духовный личностный потенциал не в виде ясного знамя, а скорее в виде беспокойного чувственного настроя, придерживаясь в то же время марксистских взглядов на развитие общества, по сути, сводящих личное на нет.
Поэтому эти люди кажутся сейчас живыми парадоксами: они марксисты и в то же время потерпевшие поражение враги марксизма, приверженцы революционных, насильственных мер и защитники личного, материалисты в мышлении, спиритуалисты в чувствах.
Работая над переводом «Капитала» Карла Маркса на русский язык, Бакунин в то же время отдавал всю свою неукротимую энергию развенчиванию Маркса в глазах международного социалистического движения!
В работах Кропоткина мы видим вновь и вновь, как его интуитивные предчувствия вели безнадежную борьбу с его мышлением, попавшим в смирительную рубашку марксистских и естественнонаучных теорий - борьбу, часто выливавшуюся в совершенно очевидные интеллектуальные перегибы.
Вследствие таких глубоких внутренних противоречий, ни один анархист не создал. Действительно полноценную, последовательную социальную или экономическую теорию, как это сделал Карл Маркс и его последователи. Но анархисты выработали ту сверхцель, до которой не додумался ни один марксист: они написали самые яркие и вдохновенные, самые выдающиеся в истории мировой литературы автобиографии. Достаточно назвать имена Герцена, чья автобиография, бесспорно, является вершиной русской литературы, Кропоткина и Гольдман, авторов поразительных жизнеописаний.
В этом незначительном различии между анархизмом и марксизмом - в различии создаваемых ими литератур заключена тайна анархизма, его человеческая сила и политическая слабость.
Секрет анархизма состоит в следующем: выдающиеся анархисты были прежде всего не политиками, а художниками в самом глубоком смысле слова, с чрезвычайно развитой, затмевающей всё и вся социальной совестью, которая повела их в заведомо безнадежный бой. Тем не менее - или именно по этой причине - они создали свой «привесок» к науке об обществе, стоящий неизмеримо выше марксизма, политической теории, перед которой они вынуждены 6ыли склониться.
В целом анархистская политическая теория является одним из вариантов марксизма. Революция, классовая борьба, исторический материализм - все основные понятия идентичны. Различие наблюдается в сфере чисто политической - это глубокое разногласие по вопросу организации, в том числе по вопросу о партии и диктатуре пролетариата. И все-таки марксисты и анархисты, несмотря на согласие по всем основным вопросам, в том числе и по вопросу о классовой борьбе и необходимости революции, никогда не считали себя «родственниками». Разногласия по одному единственно организационному вопросу сделало их злейшими врагами! Это невозможно понять, не увидев именно в этом незначительном отклонении от основ марксизма самую суть анархизма. «Вес» этого незначительно отклонения говорит о том, что анархисты черпали из принципиально иного источника, а именно из духовно инспирированного взгляда на человека!
Поэтому в споре марксизма и анархизма мы видим не столько потасовку двух родственных социалистических теорий, сколько острейшее противоборство двух противоположных взглядов на человека.
Но если анархистский духовно инспирированный взгляд на человека имеет истинное содержание, и если анархистское отклонение от марксистского понимания общества представляет в целом правдивую картину реальности, есть смысл поближе рассмотреть это отклонение, поскольку именно оно содержит нечто правдивое о природе общества.
Вкратце это отклонение можно представить в следующих трех пунктах:
1.Современное общественное устройство имеет устойчивую тенденцию к угнетению и тирании, независимо от того, какую идеологию исповедуют те, кто стоит у власти.
2.Социальное равенство и братство не должны достигаться за счет личной свободы индивида, так же как личная свобода не должна угнетать равенство и братство. Эти три идеала - свобода, равенство и братство - должны реализоваться одновременно.
3.В каждом отдельном человеке живет позитивная творческая сила, подобно тому, как в народе дремлют здоровые социальные формы и подобно тому, как отдельная личность развивается гармонично при отсутствии всякого рода препятствий, здоровые социальные формы реализуются лишь тогда, когда перестают действовать внешние силы торможения.
Эти три пункта служат основой следующего утверждения: социальные структуры имеют определенную динамику развития, в соответствие с которой они и изменяются. Это утверждение в корне отличается от тех, которые приняты на вооружение парламентскими и коммунистическими группировками и являются политическими концепциями власть имущих, а не отражением самой структуры власти. Далее мы приходим к выводу, что свобода сводится к извращенной картине свободы, когда заходит речь о плате за братство / как это имеет место в капиталистическом мире/,и что равенство, не основанное на свободе личности, сводится к тирании/как это имеет место в коммунистическом мире/. И, наконец, мы начинаем понимать, что новое общество не создается в конторах, чтобы потом насильно быть навязанным людям, а органично развивается по своим законам, в своем темпе, присущим ему способом, исключающим социальные преследования ради социальной истины.
Нетрудно заметить, что речь здесь идет не о простом «отклонении» от марксизма: это принципиально иной взгляд на общество, проявляющийся пока фрагментарно и находящийся в становлении.

КАЙ СКАГЕН