АНДРЕА ЧАСОВСКИ


Нескладная такая. Грузная. В колыхающихся одежах, из которых торчит голова, вечно что-нибудь пришептывающая. Голова, которая шепчет что-то о розенкрейцерах, заговорах, посланиях Высших. Мы узнаем ее на улице. Сразу. Безошибочно. По походке. По резкому запаху, приправленному восточными благовониями. Мы страшимся и одновременно тянемся к ней, как абсентисты приходят (хотят они этого или нет) к своей желто-зеленой фее, так и мы всегда возвращаемся к ней. Кто за советом, кто за пониманием, но все – за этим дивным шепотом, в котором, как нам всем кажется, - говорит что-то надчеловеческое. Надмирие какое-то. То, что совсем не интересуется этим миром и космосом, в котором он (наш мир) подвешен будто еще не вполне созрелый плод. Сверхкосмический шепот сверхбытия. Или Иного Космоса.

''НАША ПРОРОЧИЦА'' А.Р.МИНЦЛОВА


Когда говорит, то жилы фиолетовые на лбу вздуваются. Но говорит, чувствую, правду. Она иногда пропадает и оправдывает свое отсутствие вмешательством каких-то нам неведомых оккультных сил. ”Но мне сейчас об этом лучше не говорить…”, - так частенько она заканчивает свои послания. В наших жизнях и судьбах она играет какую-то одной ей понятную роль. Мы уже привыкли к ее шаркающей походке. К тому, что сейчас войдет-ввалится в комнату большое, зашепчет что-то волнующее. Заскрипит под ней стул, разольется по комнате запах благовоний. “Большой мешок с оккультным добром”. Сидит – колышется. Иногда привстанет – как гора. Не обладает ни музыкальными способностями, ни поэтическими, ни еще какими. Однако частенько ее можно застать в кругу писателей, талантов… Она связывает их какими-то неведомыми им тайнами и нитями. Из их судеб она плетет заговоры и расставляет оккультные ловушки врагам. Враги у нее есть. По ее собственным словам – много. Думаю, будь у меня столько – давно изничтожил бы себя. Хотя никто ее врагов не видел, да никто о ней плохо и не отзывается. Так, - чудачка какая-то. Только если вот так. Сама не злобливая, только странноватая немного, но мы к этому уже привыкли.

Мрачные, безрадостные революционеры и шарлатаны-мистики всегда входили в число ее поклонников, усиленно спекулируя на ее личности. Но ее невозможно “почитать”, “благоговеть”, как нельзя любить огромных истуканов, застывших в скифских полях. Здесь можно страшиться и мучиться от осознания присутствия той ужасной загадки, что заставила остановиться и затвердеть каменных богов, и что заставляет колыхаться, покачиваться всеми своими немыслимыми одеждами “нашу пророчицу”.

В реальности этой загадки нам не приходится усомниться, как и не сомневаемся в ее очередном “пришествии”, влекущий за собой страстный шепот, местами переходящий на вскрик разгневанной птицы; в предложения сплошь без запятых, точек, пробелов и в шарканье шагов по коридору – сейчас ввалится в комнату – огромное – но не искрометное, а тлеющее, жаркое. Одуловато – сакральное.

И судьбы… Что за судьбы (!) она, подобно гигантской бережливой паучихе, наматывает в свой клубок. Она вошла в наши жизни контрабандой, но осталась в них навсегда.

Проживает не очень понятно где… Всегда в разных местах, на различных квартирах. Возможно, - одновременно на нескольких. Иногда за границей останавливается. Те, кто бывал у нее дома рассказывал, что комнаты являются отображениями внутреннего мира своей хозяйки. Не совсем понятно откуда взявшиеся углы выпирают внутрь помещения так, что всегда спотыкаешься, натыкаясь на податливые груды предметов, прикрытые цветными лоскутами, призванными, видимо, приукрасить комнату, но – тщетно. Паутины нигде нет и вроде все как “чистенько”, но постоянно ощущается присутствие липких нитей, ожидающих до поры до времени своего мига, чтобы вплести вас в свой душный кокон. И это страшно, но, вместе с тем, желанно. Как заглянуть в разбитое зеркало, что лежит на дне лесного болотца – знаешь, что схватит за шею бледными своими губами болотный упырь, но не можешь удержаться и … ныряешь в омут. К самому дну. Откуда, возможно, начинается дорога на небо. Сквозь битую зеркальную поверхность, что заляпали ряска и шаги утопленников.

И все мы – от обитателей башни до тех серых, мрачных и чем-то озабоченных и озадаченных революционеров согласны пройти путь, начертанный душным миром нашей воспитательницы и пророчицы, воплощающейся каждый раз, пусть в новом, но всегда узнаваемом обличье. В прошлом веке она гладила вещи и людей своей теплой рукой под именем Анна Рудольфовны Минцловой…


ЗАГОВОРПРОКЛЯТИЕНАКАЗАНИЕ