Национально-Анархическая Доктрина


1.Общественно политические формации.

С самых ранних эпох человеческого развития, антропологи находят общественное состояние вида Homo Sapiens. Будучи животным исключительно коллективным, человек всегда и во все времена имел определенное общественное устройство. И это устройство приходило к нему по целому ряду объективных обстоятельствах. Изначально это определялось необходимостью выживания в условиях дикой природы. Затем, примитивным способом производства. Позже, свободные народы были поставлены в условия войны, и, наконец, в условия экономической конкуренции. Таким образом, пути развития той или иной общественно-политической формации ОПФ всегда определялись причинами объективными, и определялись в степени куда большей, чем субъективное вмешательство правителей, царей, императоров, тиранов и деспотов. Это даёт опору для объективных исследований эволюции государственных систем.

Так, в истории любого государства мы находим вполне различные между собой стадии развития политической системы, и, тем не менее, стадии эти имеют ряд сходств со стадиями развития других государств, либо исторически синхронными, либо разнесенными во времени, но повторяющиеся по тем же непреклонным законам общественно-политической природы.

Вековые и тысячелетние периоды покрывают историю безгосударственного состояния человечества. Тем не менее, придворная история твердит нам про исключительное господство принудительных систем организации, проводя школьного ученика от египетских пирамид до фашистских режимов, от истории одного цветущего государства до другого, цветшего в не меньшей силе. И как только дело касается догосударственного развития или периода деспотического упадка, наша официозная история строит угрюмое лицо, произнося короткие и скучные фразы, словно стесняясь пред лицом недавнего величия империи, того неизбежного фиаско, которое она потерпела, и, что ещё хуже, стесняясь тех ужасных преступлений перед свободными людьми, что были совершены при основании Государства.

За исходное состояние, национал-анархизм принимает безгосударственную форму человеческого сообщества. Такую, какую ему предначертала сама природа: национально-семейную форму существования. Эту безнасильственную и беззапретную форму абсолютной свободы, мы не можем назвать никаким другим термином кроме “первобытной анархии”, когда все члены семьи, племени или рода принимали участие в формировании общих решений, делая это без собраний, без голосований, без крика и мордобоев.

Когда же появились собрания, старейшины и вожди, тогда настал черёд демократии, то есть первой государственной формы, уже подразумевающей подчинение меньшинства большинству, и мнению старейшин как верховного авторитета призванного сгладить разногласия своих детей.

Однако эта народная демократия при первом же развитии войны или торговли переходит в форму представительскую, передающую власть в руки “лучших людей”. Народ вступает в стадию героического развития, а разделение труда между родами выделяет в отдельные касты представителей одного и того же племени. Появляются управленческие и военные родовые касты, которые на базе представительной власти формируют власть республиканскую. Отчасти эта власть еще базируется на мнении всего народа, но на вече и в форумах все большее и большее количество мест занимается племенной аристократией на постоянной основе. Народ постепенно вытесняется на зрительские места. А вокруг бродят герои-одиночки повергающие драконов и бросающие вызов богам. Аристократические республики с удовольствием приглашают их на военную и политическую службу, делают её сначала пожизненной, а затем передают её в ведение героического рода или семьи.

Наконец, героев сделавших состояния на крови, становиться довольно много. И, поскольку ничему кроме как убивать да властвовать они не научились, то в конкурентной борьбе за своё величие, они не находят ничего лучшего чем устраивать грабительские и междоусобные войны. Потому режут друг друга, вовлекая в свою “героическую” борьбу народные массы, до тех пор, пока не останется один единственный, исполненный величия и наглости назвать себя королём.

Однако и этим, “лучшим из лучших”, не доводиться долго почить на лаврах. Изничтожив всех врагов внешних, покорив все обозримые дали, они наконец-то обращают взгляд на своё окружение. И поскольку всё долгое время, потраченное на создание империи и собственного величия, они не видели в лицах людей ничего кроме вражды к своей особе, то и в своём кругу, в кругу родственников, вельмож, а иногда и народа, они выискивают врагов, лжецов, изменников и негодяев. Первых они просто убивают, других таскают по тюрьмам, разоряют и унижают, ну а третьих облагают безмерными налогами, бесконечными законами и передают в руки своих запуганных холуёв.

Постепенно, от тирана к тирану, складывается бюрократическая система паразитов, единственной целью и задачей которых становиться стремление выпить из народа столько крови, сколько это возможно, а иногда и сверх того. И в тот момент, когда тирания впервый раз пошатнётся от пьянки или болезней, для своры этой звучат фанфары возвещающие начало конца. Словно армия, восставшая из преисподней, кидаются они на жизненное пространство того или иного народа, готовые вынимать из людей не только золото, хлеб и здоровье, но саму душу.

Империя уничтожает народ ставший её прародителем. Уничтожает все национальные основы своего существования. Развращает общество коррупцией и “заботой”, подвергая “заботе” все мыслимые действия, которые свободный человек всегда совершал сам. В пользу бюрократии изымается право самозащиты и мести, здоровье и воспитание, обозначение выходных и праздников, в конце концов, даже уважение к себе предлагается отстаивать в судах, то есть передать самоуважение в руки чиновников от "правосудия". Власть, как совокупность государственных учреждений нафаршированных исполнителями законов, решает и определят жизнь, судьбу и кончину гражданина. “Орден меченосцев” железной рукой хватается за аорту каждого, подвигаемый жаждой остановить кровоток в первый же из походящих моментов. В обществе парализуется всякая инициатива и всякое стремление. Вследствие чего, наступает “застойный” период, период упадка, разрушения государства и народов его составляющих. И, если Государство не погибает под ударами другого великого героя, то подобно чуме пускается в путь от одной денационализированной группы к другой, а то и вовлекает их в своё смрадное логово для постепенного пожирания в судебных палатах, армейских казематах, на каторгах и в тюрьмах.

Но не все народы способны принять приглашение за трапезу. Многие начинают сопротивление. Одни по причине того, что видят какой вред несёт государственная болезнь их народам, другие же из гордости и надежды вызвать к жизни своё собственное чудовище. Национал-анархизм отстаивает позицию первых. В этом состоит его основное значение. Национал-анархизм – это национализм анархического толка. Это анархизм противопоставляющий тепло национальной и семейной общины злобности и разобщенности государства. Это анархизм отстаивающий свободу и независимость национальных народов, исключающих власть из своей внутренней жизни, а потому ненаходящий ей места и в международных отношениях.

Национал-анархист не признаёт государств, законов и власти, не является гражданином и не признаёт ни за кем исключительного права собственности. Природа его единственный бог.

2.Неграждане и государства.

Однако что означает быть гражданином? Для многих это достаточно простой вопрос. Нет ничего проще! Всего то и надо что платить налоги, получить паспорт да соблюдать законы. Но стоит только лишь погрузиться в историю создания государств, как тут же находится ещё один немаловажный факт: гражданин характеризуется активной гражданской позицией.

Ни одно государство мира не складывалось на национальной почве, но каждое образовывалось на основании интернационализма, то есть при слиянии нескольких национальных обществ на стадии героического развития (аристократической республики). Происходил ли этот процесс “полюбовно” как в Новгороде или насильно как в Риме, но в каждом из случаев он был связан с расчленением общества на касты угнетателей и угнетенных. И в каждом случае существовала некоторая элитарная группа людей, путём сговора организовавшая властные государственные институты, и передавшая им некие наднациональные сверхзадачи. Иногда для этого приходилось затевать грандиозные проекты по строительству чудес света как на берегах Нила или в Афинах, а иногда просто делиться военной добычей как под Царьградом. Но в каждом таком случае, для отвода глаз угнетённых и для оправдания грабежа над ними, бандой “отцов основателей” издумывалась “национальная” идея. Идея, не имевшая к национальной жизни никакого отношения, но идейно объединявшая разнонациональную среду, то есть идея националистическая. Идея, которая выглядела хотя и мягче чем нацистские лозунги фюрера о господстве высшей расы, но умевшая уместить в себя ту же самую функциональную нагрузку. Исходя из этой функциональности, национал-анархизм характеризует народные массы озабоченные государственным строительством не иначе как нацией. Националистический элемент того или иного народа (отдельные слои или группы) консолидируется не на национально-родственной основе, а на основе организации совместного обогащения при помощи государственного учреждения.

Обогащение организовывается как над порабощенным народом, так и над своим собственным. В нем состоит активная гражданская позиция. Гражданин, истинный гражданин, не просто уплачивает налоги, но при их посредстве поддерживает могущество государства для добывания уже при его посредстве больших благ и преимуществ. Гражданин во всем блеске демонстрирует свои нацистские наклонности в тот момент, когда, скажем, затевает войну, увлёкшись лишь своими собственными барышами от поставок на её нужды. Вот это настоящий гражданин!

А что же все остальные? Остальные “граждане” принуждены буквой закона и силой полиции (купленными на деньги государственного нациста) оплачивать государственные расходы на войну или на очередное чудо экономического развития, скажем, удваивающее ВВП. “Обычные граждане” состоят в ранге ресурса, такого же к которому причисляют лес, уголь, металл или нефтяные месторождения. “Граждане”, потерявшие свою национальную структуру, состоят у государства в той же рабской зависимости, в какую попали к нему национальные сообщества и “коренные народы”.

Выстроив ресурсную систему отношений, имперское государство денационализирует все доступные его влиянию народы, проводит политику разложения их родственных и национальных отношений, лишает памяти предков и самого права на свободную и независимую жизнь.

Но там, где ещё помнят анархическую свободу, тихая борьба национал-анархистов ещё продолжается. Характерно что: “Аборигенные народы постоянно стремятся, чтобы их рассматривали не просто как еще одну разновидность национальных меньшинств, а как сообщества с особым статусом.( Родерик Питти , сотрудник Центра гражданской активности и прав человека университета Дикина (Мельбурн, Австралия). То есть они словно говорят: мы не состояли и не состоим в составе империи, мы это мы, и мы свободные люди. Но в ответ:

1.“... власти большинства государств не употребляют термина “коренные народы”, заменяя его термином “коренное население” или даже “коренные жители”. Тем самым пытаются предотвратить возможность юридического признания идеи о безоговорочном праве коренных народов на самоопределение. Большинство государств, отказываясь признать за изначальными собственниками земли статус самостоятельных народов, настаивают, что данные собственники обладают лишь тем подчиненным статусом, который определен внутригосударственным правом соответствующих стран. Утверждается также, что аборигены не имеют в международном праве статуса, равного статусу нетуземных народов.”

2.“... некоторые государства выдвинули географическое ограничение на применение понятия “аборигены” и утверждают, что если “коренные народы” где-то и проживают, то только не у них, а в других странах – по большей части имеются в виду страны, созданные европейскими поселенцами. Подобный подход наиболее характерен для представителей азиатских государств...” ( Родерик Питти , сотрудник Центра гражданской активности и прав человека университета Дикина (Мельбурн, Австралия).

Национальный элемент, вступая в отношения с нацистами от государства, был настолько анархичен, что не имел в своих представлениях ни понятий о собственности, ни надлежащих ей обозначений. “Заключенный в 1840 году договор Вайтанги был договором в подлинном смысле этого слова, если не считать, что между текстом на языке маори и английской версией было существенное различие, которое возникло из-за того, что стороны по-разному представляли себе, что именно является предметом соглашения”. “Верховный суд США минимальным большинством (5 голосов против 4) подтвердил, что право индейцев на узуфрукт, закрепленное договором 1837 года, по-прежнему действует. Эти права не были аннулированы и договором 1855 года, в соответствии с которым община отказывался от “всех прав, титула и выгоды”, связанной с землями Миннесоты. Суд счел, что чиппавеи не понимали, что отказываются и от прав на узуфрукт, а составители договора от имени Соединенных штатов, вероятно, не имели определенного намерения лишить их этих прав и, во всяком случае, не выразили его в тексте договора”. ( Бенедикт Кингсбери, профессор юридического факультета Нью-Йоркского университета).

При встрече с государственным правом, национальные анархисты прошлого пользовались простым, но здравым смыслом, утерянным для цивилизованного человека: “Потом появился белый офицер (губернатор Стивенс), который пригласил всех индейцев племени на совет для составления договора. Совет открылся, и он откровенно сказал, чего хочет. Стивенс сообщил, что в эти места приехало уже очень много белых людей и приедет еще больше; надо разграничить землю так, чтобы индейцы и белые могли разделиться. Чтобы все жили в мире, сказал он, индейцы должны иметь свою территорию и на ней оставаться. Мой отец, который представлял свое племя, наотрез отказался участвовать в этом совете, потому что он хотел остаться человеком свободным. Он заявил, что никто из людей не владеет какой-либо частью земли и поэтому не может продать то, чем не владеет”.( Вождь не персе Джозеф ). Похожая ситуация существовала и на другом континенте, в Австралии. Где до 1992 г. доктриной колонизации служила теория, что для целей применения обычного права Австралия представляет собой землю, не имеющую владельца, а потому отношения аборигенов с землей и источниками воды не требовали юридического признания.

Повсюду государственные Граждане, где только находят свою выгоду, устраивают запреты и законы, определяют владельцев и собственников, силой и обманом берут себе все, что только захотят в своё исключительное владение. Националист всегда, в меру своих скромных возможностей, сопротивлялся этому. Националист всегда мешал государству, всегда был против государства – он всегда был анархистом.

3.Граждане и национал-анархизм.

Современный анархизм недостаточно точно понимает, почему в своём противостоянии государству он оказался в непримиримых отношения с нацизмом. Воспринимая нацизм чувственно, как эпидемическую болезнь массового сознания, мало кто из “граждан” понимает его государственную природу. Национал-анархизм признает источником нацизма имперское государство.

Граждане, реализуя политику интернационализации и денационализации народов, волей-неволей проводят нравственное развращение имперского населения. Ведущее место занимает идеология обогащения и культ власти. Люмпенизированные слои “граждан” в вакууме, который ранее заполнялся национальной культурой (правдой отцов), усваивают эти химерические императивы и стремятся реализовать их в социальной среде. Однако в рамках государства нет другого пути к власти кроме как, повторить историю её развития. То есть необходимо создать банду с “национальной” идеей и развязать войну. Таким образом, всякая из политических партий ведущая политическую борьбу за власть, отличается от боевых нацистских организаций, только лишь тем, что имеет лучшее финансирование из источников граждан, да делает вид что соблюдает законы. В то время как сам плебейский нацизм более основан на государственном энтузиазме “гражданских” денационализированных масс. Именно эти массы, лишенные удовольствия законодательно наладить грабеж в личных интересах, вершат все революции в слепой надежде оказаться у кормила власти и возле лучших средств для личного обогащения. Они свирепо ненавидят аристократические и чиновничьи круги, но только лишь потому, что сами отводят для себя роль государственных распорядителей. И поскольку империя предоставляет право на успех каждому субъекту на принципах интернациональных (вне зависимости от национальности), то, наблюдая во власти скопление какой-либо из национальной группы, они кричат об национализме, о заговоре и о прочей чуши, которая по сути лишь выражает их социальное поражение.

Национал-анархизм не видит ничего плохо в том, что люди стремятся поддерживать национальные связи, но, тем не менее, выражает свою ненависть к аристократии, чиновникам и олигархам совершено не на националистической почве. Национал-анархизм откровенно не принимает этих господ, составляющих нацию. Нация есть форма объединения людей с целью наживы, и неважно происходит оно на националистической или на интернациональной почве – результат всегда будет один – государство. Потому, ни одна из исторически известных революций не предоставила людям какой-либо свободы как продолжительного и длительного состояния. Каждая из известных революций совершалась пронацистскими кругами, так или иначе, осознано или нет, но стремящимися захватить в своё распоряжение богатство и собственность. Другими словами, в ходе революций, “граждане” стремятся наполнить своё гражданские состояние единственным смыслом, который только доступен денационализированному элементу. И только элемент с национальным и национально-освободительным сознанием способен идти к личной свободе, и выбирать верный курс в пучине любой революции.

Всякая революция, есть революция граждан против граждан. Всякая революция есть гражданская война за право обладать и распоряжаться общественными благами. Всякая революция есть колыбель будущей диктатуры. Национальный анархизм против диктатур, против гражданских войн и против революций. Только национально-освободительная борьба, длительная, непреклонная и непоколебимая в своих либертарных идеях свободы, равенства и братства, может дать человеку то, чего он так страстно желает с тех времен, когда его проглотило государство.

4.Анархизм и нравственность.

Национал-анархизм отказывается от революций. Основной политической деятельностью признаётся национальная оборона. Свободному человеку не нужны ни власть, ни богатства. И то, и другое средства для иждивенчества. Национальный анархист находит свою свободу в самодостаточности и автономной способности обеспечить свою жизнь самостоятельно или в рамках семейной общины. Из этой самостоятельности происходят покой, уверенность, доброта и незлобивость – все те качества, что были присущи свободному земледеятельному общиннику и забыты с приходом цивилизации.

Возврат в национальную среду превращает убранистическое окрысившееся животное в человека. Как растение, помещенное в естественные для него условия, даёт красивые и спелые плоды, так и человек, живущий в естественной социальной среде, производит нравственные поступки.

Только национальное сознание может быть экологичным. Когда природа, вместо городских трущоб, станет опять для человека домом, тогда он забудет об “окружающей среде”. Деревни не производят мусора, национальные души не содержат зла. Именно это очищение природой находит современный цивилизованный гражданин идущий к природе, стремящийся на пляж, в горы, в лес. Даже недолгое соприкосновение с нашим первородным божеством (пусть даже извращенное туроператорами) возвращает миллионам людей покой и умиротворение. Они же говорят: “мы отдохнули”. Глупцы! Ведь они всего-навсего только прошли рядом с тем истинным сокровищем, которым владели их предки. И для того, чтобы вернуть его себе, не нужны ни войны, ни революции. Нужна одна только воля, воля жить свободным и не продавать себя за деньги.

5.Идеология.

Идеология национал-анархизма состоит в признании государства преступной организацией, в осуждении принудительного гражданства как рабства, в оценке капитала как безусловного зла.

Национал-анархизм полагает, что не менее 80% людей включенных в состав какого-либо государства, никогда не изъявляли желания ему подчиняться, и были принуждены служить ему, ненайдя для себя другого исхода. Предки этих людей так же никогда не желали состоять в той или иной империи, и даже вели борьбу за свою свободу и независимость. Силой оружия склонили их к подчинению, и силой закона ( а по сути всё той же силой оружия) заставляют платить налоги в пользу банды истинных граждан.

Нынче, когда подобное принуждение является очевидным злом для всего человечества, национал-анархизм предлагает “семейный развод” вместо революции. Добиться признания за каждым человеком одного только права свободы от налогов, оставить алчным их богатство, оставить властным власть над самими собой – вот идеологическая задача анархизма. В рамках государственной формы задача-минимум состоит в юридическом признании налога собственностью налогоплательщика, задача-максимум передаёт право распоряжаться налогами непосредственно налогоплательщику, и одновременно упраздняет избирательную систему как источник публичной власти.

От чего же, когда человека лишают свободы перемещения, принуждают к труду и отбирают право на все его результаты, мы называем это рабством, но когда нас принуждают к уплате налогов, обещая взамен защиту закона и предоставление (в рамках этого же закона) дикого права грабить друг друга, мы называем это свободой? Возможность унижать и уничтожать друг друга – вот то, что сегодня называют гражданской свободой либералы. Эта та единственная свобода, к которой только и может стремиться государство. И чем большее количество возможностей для унижения ближних своих предоставляет то или иное государство, тем его называют свободней, и тем вернее оно движется по пути установления деспотии, когда (в завершении этого порочного развития) свобода одного достигает небывалых возможностей для унижения многих.

Только идеология анархическая выступает за свободу для всех, и только идеология национальная может предоставить её каждому, и предоставить её на тех же основаниях, на каких человек свободен в своём семейном кругу. Этой свободой у семейного очага, простой и понятной каждому из великого человеческого племени, национал-анархизм готов поделиться со всеми. Каждому мы сможем объяснить, что националистические и гражданские банды гибнут в войнах и революциях, спровоцированными той или иной деспотией, что государства рождаются и погибают, подобно “Титанику” увлекая на дно целые народы, и только национальная кротость наследует мир, приходя каждый раз на новое пепелище.

Посланный спасти свой народ от римского разврата великий пророк иудеев, говоря о судьбе национальностей, учил: “...многие первые станут последними, а последние — первыми”. Он же предрекал “Царство Божье” на земле. Достигнем ли мы “Царства” не знаю, но достичь свободного существования без царей и государей вполне в наших силах. Путь же к этому только один – национальное анархическое сознание. Анархическое и национальное! Национальное, и потому анархическое!


автор - demogog


ТЕКСТ ПУБЛИКУЕТСЯ НА ДИСКУССИОННОЙ ОСНОВЕ!