Революция эпохи постмодернизма обязательно должна быть оранжевой. Как таблетка экстази. Быстродействующей и эффективной. Сносящей башню омещанившемуся социуму.
Театр. Спектакль, развивающийся не по революционному сценарию, но в угоду революционной форме (такая формальная революция), захватывающей все действие, разум его актеров. В ней угадывается набор знаков времени. Революция подобна фастфудовым заведениям, она призвана в максимально короткие сроки удовлетворить потребительский интерес ее участников.
Это не сбрасывание цепей и оков, это лишь звон ими. Т.е. сама революция, в сущности, направлена не на изменение существующего порядка, не на преобразование социальных институтов, а на удовлетворение революционного зуда ожиревших от бездействия мозгов человечества. Обывателю иногда интересно поиграть на грани запрещенного, пощекотать себе нервы (та самая призрачная и абстрактная революционная романтика). Но это не больше, чем бутафория. Революции нет.
Вообще революция в рамках системы - абсурд. Нонсенс, возведенный в ранг фетиша. Форма захватывает все. Она руководит процессами, она поднимает флаги и выводит людей на улицу. Но…
Проснувшись с утра после такой "революции", ты видишь все то же дерьмо на улице - система не дрогнула, она просто изогнулась, выдвинув нового лидера, пастыря, надзирателя социума.
Суть любой революции, на мой взгляд, даже не изменение существующего порядка, не перекройка общества - нет, это метафизический шаг, это, по сути, смена цивилизаций, переход на другой уровень мышления, революция всегда затрагивает процессы более глубинные, нежели просто смена власти.
Революционный фетишизм - вот, в общем-то, суть оранжевой революции. Общество потребления сделало из нее еще один продукт, часть культурного и политического истеблишмента, который можно потреблять наравне с другими. Это как сходить на просмотр нового крутейшего блокбастера.
Революция - это искусство. Постмодернизм же, так или иначе, всегда превращает искусство в шоу. Массовое сознание гораздо проще потребляет уже разжеванные полуфабрикаты, ему проще разобраться в простейших формах, нежели блуждать по лабиринтам сложного и системного. Отсюда постмодернистская революция - не больше, чем шоу.
Оранжевая революция подразумевает под собой лишь смену власти в рамках существующей системы, внутри сложившейся модели. Это не вызывает социальных сдвигов. Это не ведет к перестройке сознания; постмодернистская революция - социальный наркотик. Драг-диллер - государство, а, если смотреть глубже, система общественных моделей - подсовывает социуму дешевую дрянь, доступную по средствам и должным образом одурманивающую сознание. В общем-то, оранжевая революция носит галлюциногенный характер, потребитель на уровне субъективного мышления вполне удовлетворяет свою потребность к протесту, заложенную в него природой, вместе с тем ничем особенно не рискуя. Для системы риска еще меньше. Она просто диктует свой сценарий, который с удовольствием хавает множество статистов истории, с не меньшим удовольствием пережевывает и переваривает. В итоге, по общеизвестному принципу пищеварения, получается дерьмо.
Быстрая пища и захватывающее шоу - те самые древние хлеб и зрелища - что еще надо от революции? Это идеальный вариант для тухлого постмодернизма. Он защищен.
Торжество постмодернистской модели легко объясняется отсутствием идеологического и философского обоснования необходимости революционных сдвигов. Легко заметить, что революция происходит не изнутри, из глубин общества, но на поверхности. Она атрибутивна. Это замечательный сюжет для вечерних выпусков новостей, хорошая пугалка для трусливых обывателей, это практически беспроигрышный способ заколачивания денег.
Любая революция возможна только в рамках определенного времени, определенных социально-экономических условий. В конце концов, она возможна только тогда, когда общественное сознание не просто готово ее принять, но требует ее как единственно необходимое для собственного существования. Когда же социум еще не созрел для революционных изменений, революция может быть только дешевым суррогатом, не носящим метафизического, вселенского смысла, не затрагивающим временных процессов. Для цивилизации она - ничто. Революция просто неполноценна, т.к. под ней нет твердого корня идеи, четких знаков временной необходимости. Она искусственна. Такой разноцветный мыльный пузырь. Красивый, конечно, но ненадежный.
В конечном счете, революция свершается, но ничего не происходит. Одна власть сменяется другой - и только. Глыба системы даже не содрогается; для нее, для Времени - постмодернистская революция всего лишь мелкая пыль.
Обыватели спокойные расходятся по домам - их роль сыграна. Новая власть поспешно занимает вакантные королевские покои. Незримый режиссер - система - хохочет и над теми и над другими, для нее - они лишь пешки в ее собственной партии. Зрители довольны, они возвращаются от экранов телевизоров и динамиков радиоприемников к своим обывательским делам. Занавес опускается. Аплодисменты.
